Трое и боги [= Трое и Дана] - Юрий Никитин

Горло жгло, губы двигались с таким усилием, словнопревратились в каменные плиты. Мрак не понял, смотрел озабоченно, затем кинулкуда-то в сторону:

– Отпускайте. Корчи затихают…

Ледяные руки отпустили. Олег повернул голову, скривился отострой боли в шее и висках. Костер полыхал ярко, даже два костра. Между ними наподстеленных шкурах лежал Таргитай.

– Как он? – прошептал Олег.

Мрак, осунувшийся, черный, двинул плечами.

– Еще жив… Ты вовремя напустил в него лечебных трав. Носкоро и эта искорка затухнет… Ты что-нибудь еще можешь?

– Мрак, я смог бы там, под настоящим солнцем…

Он поднялся, сел. Голова закружилась. Чтобы не упасть,торопливо обнял оборотня. Под руками были крутые плечи, такие же тяжелые иогромные, как обкатанные морем и ветром валуны. Мрак выглядел постаревшим,изможденным, но зубы скалил с той же злостью.

– Можешь поздоровкаться.

– С кем?

Из тьмы поднимались человеческие фигуры, их Олег принимал заубитых. Кости трещали, словно разламывались на части. Лица были застывшие,окаменевшие. Глаза смотрели мертво.

– Мрак… почему они… с тобой?

– Ты волхв, должон знать.

К костру сошлись около десятка воинов. Все с мечами, почтивсе в доспехах, железных шапках, у троих хитросплетенные железные пластиныниспадают на плечи, защищая затылки и плечи. Каждый широк в плечах, высок, вседвигаются хоть и замедленно, но без лишних движений, смотрят прицельно.

– Мрак, кто они?

– Не тронут.

– Но это же… киммеры!

– Не тронут, – повторил Мрак медленно. Лицо его былокаменным, ни одна жилка не дрогнула. Олег вспомнил, какими холодными показалисьплечи Мрака на ощупь, ощутил, как его самого осыпало морозом. За спинойсудорожно вздохнул Таргитай, сказал жалобно:

– Мрак… Эх, Мрак…

Мрак вроде бы старался не подходить слишком близко к костру,лицо его было в тени. Глаза поблескивали как осколки черного гранита.

– Лежи, – велел он ровным голосом. – Еще чуть… Завтра будеттяжелый день.

Олег пристально всматривался в изменившееся лицо оборотня.Мрак не двигался, Олег переполз, морщась и постанывая при каждом движении,поближе к остаткам костра.

– Удивил… Когда был не тяжелым? Разве что когда был оченьтяжелым!

Когда Мрак расстался с Олегом и Таргитаем там, на Дереве, топо Дуплу спускался со странной легкостью в душе. Уже закончил счеты с жизнью,прошел свой земной путь до конца. Наконец-то переходит в другой мир по праву:мол, сделал все, что мог, от жизни не прятался, рук на себя не накладывал,дрался изо всех сил до последнего, как и завещано Поконом.

Если удастся перед гибелью хоть одного врага ударить поголове, уже подмога Олегу и Таргитаю. Им идти по его следам и – дальше, дальше…До самого Ящера. Ну или сколько пройдут.

Он прыгнул с уступа на уступ, больно ударился пятками. Мешокза плечами натирал спину. Мрак развязал ремень, тряхнул плечами, мешок с едойсоскользнул и пропал во тьме. Мрак прислушался, но удара не последовало. Пусть,обедать все равно не придется. Напредсказывали скорую гибель! Как будто сам незрит, что жизни осталось с воробьиный нос, а то и с маковое зерно. Ещенапророчили, что умрет тяжко, как будто тяжкая гибель не ждет на каждом шагу!

Умру первым, подумал он с горькой иронией. Тоже мне,мудрецы. Он всегда шел первым, принимал удары на себя, так кто же должен пастьпервым? Все мрут, даже боги, сколько бы ни твердили про их бессмертие. Все, чтородится, когда-то мрет.

А второй раз уже не сгинуть никому. Так чего трястись, какзаяц перед рогатым кустом?

Внутри Дерева сумрачно, несмотря на серый рассеянный свет отгниющей древесины. Дупло ширится, когда-то разрастется так, что истончившиесястены не выдержат… Что будет с землей, когда Прадуб рухнет? Начнется такоетрясение, что моря выйдут из берегов, а в океанах без следа смоет целыеостровные страны.

Он живо представил себе, как в дальнем теплом мореисполинская волна обрушивается на землю посередке океана, сметает целые городас неведомыми народами, о которых никто ничего больше не узнает, не услышит…

Видение было таким ярким, словно он перед смертью получилдар видения. Или смертники в самом деле обретают нечто подобное как последнийдар богов?

Пусть боги дразнятся, пусть. Лишь бы не думать, что он,которому предсказана скорая и жуткая гибель, все-таки может прожить хоть чутьдольше, чем Олег и Таргитай.

Небо было лиловое, страшное. Темно-синие тучи неслисьстремительно, словно скачущее стадо, ветер дул пронизывающий. Мрак разыскалсвой мешок и вытащил из него шкуру. Голые плечи сделали вид, что им все равно,но Мрак чувствовал, с какой готовностью спрятались под толстым мехом. Старею,подумал хмуро. В самом деле, пора. Мужчина не должен умирать в постели.

Он старался не поднимать голову. В разрывы туч иногдапроглядывало черное солнце мертвых, кожа сразу мертвела под его лучами. Онгорбился, кутался в шкуру, высматривал убежище.

Впереди показались бредущие навстречу люди. В сумеркахподземного мира рассмотреть не удавалось даже его волчьими глазами, заметилтолько, что двигаются замедленно, словно всю зиму пролежали в сугробе, но вкаждом движении – угроза, смерть.

Еще можно бы схорониться, – успел бы, но те две вороны, чтопойдут следом, напорются уж точно. Да и по-мужски ли хорониться, ежели смертьтак близка?

Он сбавил шаг, поправил перевязь. Тучи чуть раздвинулись,страшные лиловые отблески заиграли на металле. Трое были в металлическихшапках, пятеро при мечах. Еще семеро опирались на копья, дротики, дубинки. Всев тряпье, кое-кто шел босым, но из-под двоих чиркали искры: сапоги подкованы,как у коней.

Мрак взял в руки секиру:

– Здравствуйте, добрые люди!

Передние замедлили шаг, а другие стали обходить Мрака сбоков. Мрак не стал оглядываться, о простор не обопрешься, сам шагнул вперед.Волчьи зубы блеснули.

– Не хотите здороваться? Ничо, переживу.

Один шагнул сбоку и взмахнул длинным кривым мечом. Мрак безтруда уклонился, а лезвие секиры развалило жителя подземного мира пополам. Былхруст и треск, Мрака передернуло от вида бледного обескровленного мяса.Застывшие лица других не дрогнули, глаза смотрели невидяще, но надвигались нанего. У кого не было даже дубин, поднимали камни.

Мрак пошел вперед. Секира замелькала, словно молния, ондвигался, как разъяренный кот среди больных мышей. Он опережал их в каждомдвижении, а когда начали сдавливать с боков, выскользнул в проход, оставив ещетроих рассеченных почти до поясов.